«Ну, что мне, собственно, писать? Привет, дорогой дневник? Тупость какая-то. Вообще, по-моему, ведение дневника – прерогатива девчонок. Они там пишут свои сопливые секреты, тупые переживания и, в общем, изливают душу вроде как. Я не знаю, никогда не был девчонкой, но сейчас, как последняя малолетняя влюбленная дура, я буду выкладывать всё, что накипело. Всё равно сожгу эту тетрадку…

Всё началось в тот момент, когда я приехал в Хогвартс. Нет, когда я узнал о волшебном мире. А, если быть совсем точным, когда я узнал имя Гарри Поттера. Это имя было у всех на устах, несмотря на то, что прошло больше десяти лет с того дня, как он прославился. Мне рассказали замечательную сказку о годовалом малыше, который победил великого темного колдуна текущего столетия, а потом, в одиннадцать лет, снова одержал над ним победу. И я влюбился в эту сказку. Я искал любую информацию, любое упоминание о Гарри Поттере. Некоторые из абзацев книг, в которых упоминался Гарри, я помню до сих пор. Я заболел Гарри Поттером. И вы наверняка можете представить себе мой восторг, когда я узнал о том, что еду в школу чародейства и волшебства, туда, где учится Мальчик-Который-Выжил. Я представлял себе его, как я попаду на тот же факультет, как мы подружимся…

Я знал, что Гарри Поттер учился на Гриффиндоре, я умолял Распределительную Шляпу отправить меня туда. Но я оказался в Хаффлпаффе. И тогда я пообещал себе, что Гарри Поттер меня заметит. Что он узнает обо мне. Что я себя ещё покажу…

Впервые я увидел его только на следующий день после распределения в школе Хогвартс. Я немного по-другому представлял себе Гарри, но этот, реальный, оказался намного лучше моих фантазий. Маленький, нескладный, с этими дурацкими очками… Хотелось защитить его от всего мира…Но как я мог это сделать? Меня самого нужно было защищать. А Поттер уже проявил себя и доказал, что защита ему не нужна, что он сам сможет защитить кого угодно…

Первый курс я провел в наблюдении за Поттером. Я не находил никаких точек соприкосновения, никаких случайностей, которые могли бы помочь мне подружиться с Гарри. Когда я узнал, что он на первом курсе стал ловцом, самым молодым ловцом в двадцатом столетии, я был восхищен. Видимо, Гарри способен не только на сражение с Темными Лордами. И я понял – вот оно. Вот – эта самая точка! Квиддитч! В этом году меня точно не возьмут, у меня нет такого таланта, как у Гарри, но позже – точно. Я добьюсь всего сам. Я добьюсь его внимания сам. Я не буду навязываться.

Чуть позже я понял, что выбрал не самую худшую стратегию – взять в пример этого мелкого Криви и девчонку Уизли. Но было кое-что, что меня волновало. А, точнее, кое-кто. Этим кое-кем был Драко Малфой. Он показал, на что способен, он показал всю свою наглость и самовлюбленность. Он стал неким авторитетом для младших курсов Слизерина. А ещё он стал врагом Гарри Поттера. Можно даже сказать, любимым врагом Гарри Поттера. Он полностью завладел вниманием Золотого Мальчика. Только на него Гарри реагировал так, как ни на кого другого. Меня это раздражало. Его внимание должно было принадлежать мне! Драко Малфой... Это – мой товарищ по несчастью. Хотя, нет. Враг Гарри – мой враг. Но только Драко Малфой был также болен Гарри Поттером, как и я. Он не был его фанатом, как Криви, он был тем человеком, который нуждался во внимании того, кто для него что-то значил. Только Малфой меня обставил. Он смог подчинить, да-да, подчинить, не побоюсь этого слова, себе Гарри целиком. Я был зол на Драко Малфоя. Я его ненавидел. Я завидовал ему.

Тогда, как вы уже поняли, я не осмелился подойти к Гарри. Все эти сплетни о нём как о потомке Слизерина, легенды о Тайной Комнате… Я не верил ни одной сплетне – я знал, что Гарри – самое светлое, что есть в этой школе. А для меня и во всем мире.

На моём втором курсе я стал волноваться за Гарри – сбежал Сириус Блэк. Я знал, что если где-то случились неприятности мирового масштаба, то Гарри обязательно в них вляпается. Так и оказалось. По школе начал ходить слух, что Блэк охотится за Поттером. Я боялся, я боялся до дрожи. Не за себя. За него. Тогда я стал очень раздражительным и агрессивным. Я никак не мог связаться с Гарри. Нет, это было бы глупо: «Привет, Гарри! Ты знаешь, а я давно мечтаю стать твоим другом. Я смогу, правда, я знаю о тебе почти всё. Нет, ты не думай, я не твой фанат, я не такой, как Криви. А хочешь, я буду чистить тебе ботинки и делать за тебя зелья? Ну и что, что ботинки чистят эльфы, а зелья тебе сделает твоя подруга-заучка. Я могу быть полезным тебе». Только он бы меня послал, не дав закончить второе предложение. Вежливо послал, конечно, он же культурный мальчик.

Однажды я решился. Я видел, как Гарри разговаривает с Эрни МакМилланом, он учился в Хаффлпаффе на третьем курсе. Мы с Эрни не были друзьями, но отношения у нас были неплохие, так сказать. Я шел по коридору третьего этажа, когда увидел его. Гарри шел мне навстречу. Один. Я подошел к нему и сказал «Хей, Гарри, ты не знаешь, где сейчас Эрни?» В ответ я получил лишь невнятное «Не знаю». Он не удостоил меня даже взглядом. Я решил списать это на его плохое настроение, но тут в коридоре появился Драко Малфой. Я видел, как Гарри отреагировал на появление слизеринца, видел, как загорелись его глаза, как он испепелял яростным взглядом своего врага, а тот лишь презрительно хмыкнул. И я задумался тогда, чем этот слизеринец привлекает к себе внимание? Чем он отличается от других? Как ему удается обращать внимание Гарри на себя? И как мне сделать так, чтобы Гарри тоже обращал на меня внимание так, как на него. Я решил, что буду значить что-то для Гарри, даже не будучи его приятелем. Я буду его недругом. Я поступлю так же, как Драко Малфой.

С этого момента началось моё бессмысленное подражание Малфою. Моя агрессия пошла мне на пользу – на курсе меня некоторые стали побаиваться. А боятся – значит уважают. Летом перед третьим курсом я покрасил свои светло-русые волосы в платиновый, почти белый цвет. Я не знал, красит ли волосы Малфой, но наверняка нет – он же ненавидит всё маггловское, к тому же, светлые волосы – семейное отличие всех Малфоев испокон веков. Я также задумал вступить в команду квиддитча на четвертом курсе. Было бы здорово, если б меня взяли ловцом, но этого быть не могло – ловцом был Седрик Диггори, бесспорный лидер Хаффлпаффа. «Единственный человек, который когда-то обыграл великого Гарри Поттера». Чушь. Он выиграл только из-за дементоров. Я тогда чуть сознание на матче не потерял, когда увидел, как Гарри падает с такой высоты... Что-то я отвлекся…

Моей мечте сбыться не удалось. Квиддитч на следующем курсе отменили. Когда я узнал о Турнире Трех Волшебников, я вздохнул с облегчением – Гарри туда не допустят, ему нет семнадцати. Хоть один год без приключений. Но нет. Его имя было четвертым именем, которое «назвал» Кубок Огня. Я был взбешен – ему что, приключений не хватало? Он действительно стремиться к такой славе? Вся школа сдувает с него пылинки (за некоторым исключением), а он лезет на рожон. Я был так зол, что на время забыл о своем плане. Но значок «Поттер – смердяк» надел. Я был таким дураком…

После первого задания я понял, что Гарри подставили. Ну не мог он так себя вести... И пожалел о своих мыслях. Я не должен был больше сомневаться в Гарри. Никогда. В этом году я решил оставить свою затею с привлечением внимания Гарри Поттера – у него и так было проблем по горло, ему не нужны были враги. Даже Малфой отступил на время, хотя… тот случай, когда Муди превратил его в хорька... Кажется, я никогда так не смеялся. Мой враг публично унижен, что может быть приятней? Жаль только, что… Ладно, неважно.

На третьем задании Турнира погиб Седрик Диггори. Дамблдор сказал, что его, Седрика, убил воскресший лорд Волдеморт. И я поверил. Потому что он это сказал, узнав от Гарри, что случилось тогда, на задании. Мне было жутко интересно, но в то же время я боялся. Боялся за Гарри, за себя, за всех. Если его слова – правда, а это – точно правда, Гарри не мог врать, то нам всем грозит опасность. Большая опасность.

На моём четвертом курсе началась травля Гарри Поттера. Мир обозвал своего спасителя лгуном и выскочкой. В школе началась суматоха. Я знал, что всё это происходит из-за того, что волшебный мир просто не желает прощаться со спокойной жизнью, к которой так привыкли, которую подарил нам Гарри. Одну из важнейших ролей в этой травле сыграло министерство, сам министр – Корнелиус Фадж. Я удивлялся, как такой идиот смог стать министром магии – подослать к нам в учителя такую жабу... Тогда и была организована группа «Армия Дамблдора». Как-то я услышал, как Грейнджер говорила с Эрни и Ханной о каком то кружке по защите. Меня это не особо интересовало, но я услышал имя Гарри и решил пойти. В трактире мне удалось сделать то, о чем я мечтал четыре года – Гарри смотрел на меня, смотрел с тем блеском в глазах, с каким смотрел на Малфоя... Мой план оказался удачным, я всё сделал верно. И ещё, забыл упомянуть, я вступил в команду по квиддитчу, я стал охотником. И Гарри меня запомнил. Я был счастлив. Но это продолжалось недолго. Тогда Гарри стал встречаться с Чо Чанг, ловцом Рэйвенкло. Я долго не понимал, чего мне ещё не достает – внимание Гарри у меня было, раз в неделю, а иногда и несколько раз я проводил время с Гарри, он учил меня тому, что умел сам, пусть я и был на таких же правах, как и остальные ученики, мне было всё равно. Я не понимал, что за чувство сжигает меня изнутри, когда я видел Гарри с Чанг, я медленно сходил с ума. Никогда со мной раньше этого не было. А потом, как-то раз меня осенило – это ревность! Я ревновал Гарри Поттера! Я ревновал Гарри Поттера к Чо Чанг. А потом пришло ещё одно озарение, ещё более отвратительное - я, парень, ревновал другого парня к его девушке! Неужели я… ненормальный? Мерлин, меня же никогда не привлекали парни, я же жил четыре года с четырьмя парнями в одной спальне... Но меня также не привлекали и девушки. В общем, я был разбит и подавлен. Я захотел Гарри ещё сильнее, уже не только как друга или врага, мне было мало только его внимания.

И началось ужасное – ночи мучительной бессонницы, проведенной в мыслях о нём, сумасшедшие дни, наполненные только им. Я был напряжен и агрессивен больше, чем обычно, я нервничал по поводу и без повода. Единственное, что было плюсом, так это то, что мне не нужно было бегать в ванную, чтобы подрочить там, представляя себе Гарри - снимать напряжение мне помогал мой приятель Энтони Голдстейн, симпатичный черноволосый мальчик. Мы упражнялись вместе на занятиях АД, а потом начали вместе упражняться и в спальне на кровати за закрытыми заклинанием пологами. Он знал, что я неравнодушен к Гарри, а я знал, что он влюблен в Малфоя. В наших отношениях не было ни обид, ни обязательств. И это было здорово. Но, всё же, кончая, я закусывал губу, чтобы не выкрикнуть имя Гарри. Я не мог выкинуть его из своей головы. И я решил опять его добиться, но уже по-другому. Но я не знал как мне себя вести. Гарри абсолютно нормален, он не увлекается мальчиками. И даже Малфой, единственный человек, который выбивает его из колеи, не вызывает у него ничего, кроме ярости, я в этом уверен. Малфой… Я начал лучше присматриваться к человеку, которого так старательно копировал, я начал замечать те вещи, которых не видел раньше. И я пришел к выводу: Драко Малфой был влюблен в Гарри Поттера. Аж смешно стало. Он был также влюблен, как и я. Вернее, я был влюблен, как и он. Кажется, я перестарался в подражании... Но Малфой не добивался Гарри «в этом плане». Мне было не слишком интересно почему. Главное, чтобы он продолжал вести себя так, как вел себя раньше. Чтобы мне не мешал. Я решил, что добьюсь Гарри, а Малфой не должен мне в этом мешать. Я начал продумывать ещё один план.

Мой пятый курс прошел, как во сне. Я не знал, что мне делать – Гарри меня не замечал, всё его внимание было сосредоточено на Малфое. Я заметил, что часто Гарри можно было увидеть в том месте, где минуту назад был Малфой. Я видел, что Гарри сосредоточен только на Драко – даже на обедах он не отрывал от него взгляда. И это меня бесило. Гарри больше не встречался с Чанг, так может, он переключился на Малфоя? На мальчиков? Тогда у меня есть шанс? Хотя... нет. Что может суррогат против оригинала?

Мне было плохо, как никогда. И я сдался. Я решил забыть о Гарри, тем более что мы с Энтони до сих пор были вместе. И я, благодаря нему, почти забыл о Гарри. Любовь почти прошла, было почти не больно. Почти. Боль вернулась в тот миг, когда я узнал, что Поттер встречается с мелкой Уизли. Хоть она и учится в моей параллели, но для меня она мелкая. Тошнота подступала каждый раз, когда я видел, как они целовались. Я украдкой поглядывал на Малфоя, если тот был рядом, и радовался, что не только меня тошнит.

А потом война пришла в Хогвартс. После смерти Дамблдора очень многих студентов забрали родители, как забирали весь предыдущий год. Было страшно.
В начале шестого курса я понял, что зря остался в Хогвартсе. Раньше я не знал, зачем решил остаться, а теперь понял. Я надеялся последний год прожить в школе рядом с Гарри. Но я просчитался. Его там больше не было. Он оказался умнее нас всех. Сейчас его нет рядом, но, надеюсь, он в безопасности. Я каждый вечер прошу Мерлина и Моргану пощадить его, защитить его, помочь ему. Этот учебный год ужасен. С каждым днем становится всё хуже. Но скоро он закончится, мы выпустимся из Хогвартса, но, если останемся в живых, не факт, что мы хорошо устроимся в этой жизни, в этом мире, который создает Тот-Кого-Нельзя-Называть. Мне тяжело здесь, я даже не буду описывать те мучения, которые выпали на долю учащихся. Но лично для меня самым ужасным является отсутствие Гарри, неопределенность, мне в тягость не знать что с ним.
Я живу в страхе, я не знаю, что случится завтра, может Кэрроу надоест испытывать на мне круциатусы и они заавадят меня, но я верю, что Поттер всё-таки сделает то, что предназначено ему судьбой. И будет счастлив. Хоть и без меня. А я буду счастлив за него. Ладно, заканчиваю свою исповедь, так сказать, пойду спать. А то завтра первая пара ЗОТИ, мало ли что там случится. Удачи мне, придурку».

Листы падают в камин, огонь сжигает строчки, в которые автор вложил душу, сжигает слова о любви, оставляя только пепел. Через час профессор МакГоннагал даст сигнал тревоги, сигнал об эвакуации. Захария Смит останется в замке. Он будет защищать себя, он будет защищать того, кто ему дорог. Он совершит необычный поступок для самовлюбленной выскочки.

Никто не знает от чьей руки погиб шестикурсник Хаффлпаффа.
Его тело будет лежать вместе с телами других погибших в большом зале.
Его будут оплакивать так же, как и других, не больше, не меньше.
Его похоронят, как героя войны.
Энтони будет каждый год, в день смерти Захарии, в день Победы, приходить на его могилу.
Тот, о ком Захария Смит мечтал половину жизни, не придет к нему ни разу.